Сергей Трапезников об экологии ближнего севера.

Всего каких-то полтора (уж два точно) года назад Томск был полон оптимизма. Ему совершенно четко виделся рост – под это заново верстался генплан, собиралась статистика с прямой экстраполяцией в будущее, определялись участки под строительство. Нынешний очередной внезапный кризис подморозил риторику, но ничего принципиально в этом плане не изменил – стакан действительно дважды наполовину полон и «проливается» при любом удобном случае. В крайний раз это случилось на юге, в районе Зонального, уже буквально за существующей городской чертой. Хотя те же полтора года назад многое говорило об обратном, то есть о северном направлении городской экспансии.

Мы решили назвать эту, на время законсервированную ситуацию, северной дугой. Кто не помнит карты с синими и красными стрелочками? Это именно об этом, пусть и вместо танков своего часа ждут (без абсолютной гарантии дождаться, заметьте) те же экскаваторы.

Северная дуга в нашем видении охватывает левобережье вместе со знаменитой одноименной дорогой, территории к северу от непосредственно городской черты, северо-восток Томска, а также «предполье» – то есть существующую застройку (без исторической части) Ленинского и Октябрьского районов. То, что у нас принято считать периферией или полупериферией. Справедливо ли? С этим и будем разбираться.
Сергей Трапезников – начальник областного департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды. Два раза лучше – резюме нашей беседы. То есть с экологией на этих территориях действительно стало лучше, но, по мнению Трапезникова, лучше (пока) прирастать землями в других местах.

– Сергей Янович, начнем с Левобережья в тех его местах, где все-таки можно что-то строить без угрозы навредить водозабору.

– Тема левобережья и все скандалы, связанные с ней, крутились вокруг того, что там не было проекта зон санитарной охраны водозабора. В 2013 году все это было разработано и утверждено. И главная проблема теперь (да и до этого тоже была) в другом. Это угроза потенциального затопления, подтвержденная многолетними наблюдениями Томскгеомониторинга.

Вот есть дорога от Томска до Тимирязево, примерно по этому уровню и справа от дороги левый берег подвержен однопроцентному затоплению. То есть раз в сто лет случается большой паводок, который затапливает эту территорию. Понятно, что если там строить современное многоэтажное жилье, то оно должно быть обеспечено всеми необходимыми коммуникациями – полноценными системами водоотведения, канализационными насосными станциями. Кроме того, в Водный кодекс после масштабных наводнений на Амуре и Алтае были внесены поправки, согласно которым в потенциальных зонах затопления без инженерной защиты территорий застройка запрещена.

В Томске после принятия этих поправок были проведены специальные слушания – нужно было сделать проект планировки территории, очертить то, что уже было построено, заново продумать меры защиты. Там, например, есть Нижний склад, другие поселки, в которых до этого шло строительство.
Проектировщики тогда предложили сделать там дамбу по уровню правого берега. Вариант, скажу прямо, не совсем хороший. Все-таки это пойменная территория, и во время больших паводков 2010 и 2015 годов она, в общем-то, спасала Томск. Грубо говоря, лишняя вода «уходила» туда, топила луга, поля, часть мичуринских участков. Но тем самым мы получали облегченную обстановку по правому берегу: например, у нас в 2015 году во время паводка вода стояла по гребню дамбы на правом берегу. И если бы она перешла через него, то в зонах затопления могло бы оказаться до 50 тысяч жителей Томска. Поэтому с левым берегом не все так просто и без водозабора, есть и другие ограничения.

– Но ведь строительство там идет.

– Да, Карьероуправление строит микрорайон на территории Томского района. Но этот участок находится за дорогой, и там запроектированы (и уже строятся) необходимые инженерные сооружения. Посмотрим, что это в итоге будет, но пока претензий к ним нет. Если брать зоны санитарной охраны водозабора, то участок находится за пределами даже третьего пояса. Хотя третий пояс разрешен к застройке при соблюдении условий водоотведения, наличия твердого покрытия и прочего.

– Север?

– Если говорить о севере, то начать нужно с того, что управленцы тех времен недаром выбрали территорию для ТНХК именно в этом месте. Согласно розе ветров, для Томска преобладающим является ветер с юго-запада. Со стороны площадки нефтехима наоборот идет минимальный поток, это 7-10% ветров по длительности. Поэтому логично, что такой крупный промышленный объект был расположен именно там. Кроме того, на ТНХК был проведен уже целый ряд мероприятий по серьезному техническому перевооружению, да и мощности там уже действительно не те. Сейчас, например, у них нет прямых выбросов без очистки отходящих газов, как это было в 80-е. Природоохранные требования нефтехимом соблюдаются, но, на мой взгляд, все же не совсем желательно развивать город в этом направлении. На непосредственных окраинах можно проводить какую-то регенерацию земель и размещать отдельные небольшие микрорайоны. Но строить жилье прямо под трубами нефтехима, было бы не совсем правильным решением.

– Неподалеку есть еще крупные агрохолдинги, которые «воздуха тоже не озонировали».

– Проблема была, но в этом году ее наконец-то удалось, что называется, сдвинуть с места. Если брать ту же Сибирскую Аграрную Группу, то они уже сделали необходимое: сейчас разрабатывается проект новых сооружений, работающих по новым технологиям. Реализация мероприятий запланирована на следующий год, в этом году уже проведена санация производственных помещений. Думаю, что в ближайшей перспективе вопрос будет решен.

– Что происходит внутри городской черты?

– За последние 10-12 лет в городе была проведена реорганизация системы теплоснабжения. Раньше у нас было 17 небольших локальных и очень старых котельных, которые запускали в зимний период. Понятно, что они располагались в существующей застройке. И что-то там автоматизировать или улучшать было практически нереально. Вот на эти объекты и поступали жалобы от жителей близлежащих домов.
Вообще, по качеству воздуха Томск находится на очень неплохом уровне.

Индекс загрязнения атмосферного воздуха измеряется по 14-ти балльной шкале. И по меркам сибирских городов мы действительно одни из самых чистых в этом плане – у нас ИЗА равен 5.

Не потому что мы такие хорошие: все-таки у нас нет такой промышленности внутри города как в Кемерово или Прокопьевске.

– То есть с экологией все более-менее нормально?

– Проблемы есть, но они не там, где их обычно ищут. В основном, это взвешенные вещества. Особенно остро такая проблема проявляется в весенний период, потому что тут сказывается наш метод зимнего содержания дорог. За зиму в Томске на дороги высыпают до 50 тысяч тонн песка. На мой взгляд, это не совсем правильно и рационально, но зато по инструкции 1988 года. Жизнь меняется и нужно все-таки пересмотреть нормативы такого рода. Разрабатывать те же методические обоснования и сыпать уже по необходимости.
К городу нужно относиться по-хозяйски. Нормальный хозяин никогда не будет у себя во дворе посыпать дорожки, когда в этом нет необходимости. У нас же сколько положено, столько и высыпают. Как водителя меня это, честно говоря, раздражает – например, идет мокрый снег, тут же превращается в кашу, пескоразбрасыватель в эту грязь высыпает песок, потом другая техника убирает все это щетками. Почему бы в этом плане не разделить город на участки? Допустим, сделать регламент, по которому в определенный период нужно более интенсивно посыпать спуски и подъемы, а в других местах действовать умереннее.
С одной стороны – ну песок и песок, что в нем такого? Но за зиму он накапливается, и с конца мая все это вычищается и вымывается. И по взвешенным веществам у нас именно в эти месяцы идут превышения. Да, сами по себе они не так опасны, но они ведь абсорбируют и выбросы автотранспорта и прочее.
Еще одна проблема – ГРЭС-2 как главный источник выбросов внутри городской черты. Остальное приходится на небольшие оставшиеся предприятия, которые не вносят в картину существенного вклада. Мы изучали ситуацию, проблемы по выбросам там есть на трубах котлов, «работающих» на отопление. Еще одна проблема – основная – открытый склад угля, из-за которого страдает несколько близлежащих домов.
В прошлом удалось повысить уровень газификации на ГРЭС до 90%. Потом все откатилось приблизительно 50 на 50.

С одним из родоначальников проекта газификации Николаем Александровичем Вяткиным мы много обсуждали эту тему, пытались чего-то добиться, но, к сожалению, откат к углю — это свершившийся факт.

Есть, например, здание по адресу проспект Фрунзе 109, его владельцу приходится 3-4 раз в год попросту мыть стену. И понятно, что там есть превышение ПДК, в 4-6 раз бывает. Нам приводили не совсем грамотные аргументы в пользу того, что «это с улицы», песок и прочее. В этом году мы привлекли к исследованиям одну из кафедр ТПУ, которая владеет методикой разделения песка от угля. И выяснилось, что 90% содержания этих взвешенных веществ составляет именно уголь. Поэтому сейчас мы будем ставить вопрос так – либо там проводятся природоохранные мероприятия, либо нужно строить закрытый ангар с учетом той же розы ветров.
Все это, может быть, не совсем по теме разговора, но основные экологические проблемы города, которые мы регистрируем, сейчас заключаются именно в этом. Есть еще вопросы с канализацией, но и это решаемо.

– Неоднократно приходилось слышать от самых разных людей, причастных к градостроительной тематике, что город в его пространственном развитии сдерживает именно экологическая обстановка. Как вы относитесь к такой точке зрения?

– На мой взгляд, в этом есть определенная доля лукавства. Новые территории – это земли без коммуникаций. А в городе все это уже есть – электричество, водоотведение и т.д. За пределами городской черты все нужно строить заново, инвестировать большие средства. В бюджете сейчас таких средств нет, застройщики же (и это вполне понятно) стремятся минимизировать свои расходы.
Когда в 2003 году разрабатывали генплан, я был в составе рабочей группы. И изначально перспективным направлением развития города были определены юг и юго-запад. Да, там есть барьер в виде аэропорта, но это все равно достаточно большие территории. И особых вопросов по экологии там нет, но – нет и коммуникаций.

– Еще одно пространство для экспансии – уже внутреннее. Речь о бывших промышленных площадках. На севере это, пока и прежде всего, история с бывшим шпалопропиточным заводом. Насколько там удалось «справиться» с экологией?

– Это было очень больное место на карте городе, жалобы на ШПЗ шли постоянно. Специфика таких производств – периодические залповые выбросы. Можно, конечно, менять технологию, что-то модернизировать. Есть ШПЗ в Кузовлево, там в 2008 году провели природоохранные мероприятия и ушли от традиционной технологии, тем самым ликвидировав источники залповых выбросов. К тому же сменили антисептик. В принципе, это были достаточно простые и недорогие мероприятия. И если раньше жалобы из Кузовлево шли потоком, то теперь нам регулярно пишет один и тот же заявитель.
В Томске ситуация была другой, завод был построен во времена войны, и объемы у него были очень большие. В РЖД посчитали деньги и решили, что выгоднее будет его закрыть. Понятно, что на этой территории должно было появиться что-то взамен. В итоге решили строить жилье, и на эту тему было высказано очень многое. Можно верить, можно нет – я никого не могу заставить, но есть факты. Проверку проводила природоохранная прокуратура с привлечением специалистов нашего департамента и Облкомприроды. Там был проект рекультивации, и по нему, конечно, были вопросы, потому что объект сам по себе сложный, это было многолетнее производство и т.д. Так вот, навскидку было определено шесть точек отбора проб по территории.

И если бы рекультивация не была проведена так, как надо, то в одном, двух или же во всех точках мы бы нашли следы загрязнения. Шурфы были забурены на глубину трех метров, оттуда взяты пробы для анализа. И ни по одной пробе превышения не было.

Для меня лично это было неожиданным. Но результаты говорят о том, что грунт действительно был снят, вывезен и заменен.

– Если говорить уже о северо-восточном направлении – какие проблемы могут возникнуть там?

– Когда шло обоснование застройки территорий вблизи поселка Светлый, я ставил вопрос о том, что сначала нужно решить вопрос с природоохранными мероприятиями. Поблизости есть до сих пор нерекультивированный старый городской полигон ТБО. Он уже два или три года должен быть рекультивирован, есть соответствующее решение суда, но пока у города нет даже проекта такой рекультивации. И если рядом что-то строить, то стоит учитывать, то это 54 га отходов, глубина всего этого дела достигает 28 метров.
Попробуйте представить, что будет, если это вдруг загорится? Тушить придется очень долго, мы это уже проходили. Я считаю, что пока не решены локальные проблемы с этими объектами, то начинать строительство там не стоит. Либо сделайте это до строительства, либо работайте в параллельном режиме. У нас же принято несколько иначе – сначала построим, потом все остальное. Я не против строительства, но сначала необходимо выполнить природоохранные мероприятия.

– Затратная вещь, наверное?

– Если говорить о том же полигоне ТБО, то там есть просчитанные варианты по снижению расходов. Более того, одним проектом можно решить сразу две застарелые проблемы. Можно существенно сократить эти затраты. Разработать проект. И мы можем здесь решить сразу две проблемы. У нас есть городские очистные сооружения, которые накопили большой объем отработанного ила. Это не нечистоты, ил остается на конечной стадии очистки. И вот им уже почти под завязку забиты иловые карты очистных. Я уже лет семь об этом говорю – разработайте проект и берите его бесплатно. Мы провели экспертизу этого ила, у него 5 класс опасности, это значит, что он безопасен. И им как инертным материалом, можно вполне «закрыть» 54 га этой свалки. И это вместо песка, стоимость куба которого (без транспортировки) доходит до 280 рублей. Его можно полностью высушить, закрыть полигон этим изолирующим материалом и сверху положить грунт.

– И что в итоге этих семи лет?

– То денег нет, то желания, то все вместе. Рекультивацию, видимо, не считают таким уж насущным делом.

30.08.2016
Текст: Рустам Садиев